Один день фельдфебеля
Чёртово место…Чёртова война…Чёртовы политики…Чёртов город…Этот город стал для нас вторым Пашендалем. Дождь льёт как из ведра не останавливаясь ни на минуту. Никто не помнит когда он начался. Сырость хуже чем в экваториальной Африке. Иногда кажется ,что она больше чем сто процентов. От неё не спасают хитрые ткани ни солдатская смекалка. Конденсат стекает по всему металлическому потоками. Оружие выскальзывает из наших окоченелых рук которые распухли как у утопленников как чёрт, который увидел у себя под носом всю армию Рая. Католики, которых среди нас было очень много, говорили, что это Всемирный потом в миниатюре. Болезни преследуют нас постоянно. Санитара у нас нет, так как его душа отправилась в мир иной после последней атаки. А всему виной то, что ему тяжело было носить каску. Якобы шея у него болела от неё. Теперь его шее стало легче, так как половины головы у него теперь нет. А мог бы остаться живым, но его величество случай распорядился малость иначе. Мда…а ведь на его месте мог оказаться и я. И также лежал бы сейчас в самом дальнем углу замотанный не пойми чем и засыпанный штукатуркой отваливающейся от стен и остатками обоев которые неизвестно как остались целыми после пожаров. Так что находимся мы в очень хреновом положении. Тут даже весь известный мне и моим товарищам по батальону запас ругательств не может охарактеризовать все то, что мы чувствуем к этому городу и этой ситуации. Простым шайзе тут не ограничится…
А все начиналось так радужно, сладко. Аж вспоминать не хочется. Война не должна была быть долгой. Она должна была возродить старый дедовский метод забытого всем миром блицкрига. Политики заваливали нас молодых и жаждущих воинской славы унтеров обещаниями, что все будет быстро. В этот раз правы были мы, так как напали на нас, а не как раньше. Всему виной была агрессивная политика Польши по отношению к немцам проживающим на её территории. Все началось после смены правящей партии в стране таможенников. ЕС отнеслось к этому более чем лояльно. Ну проиграются и надоест им.Ан нет. Когда наша старая и неповоротливая Европа во главе с кучкой дядей в костюмах от Гуччи и прочего дорогого шмотья очухались, было поздно. В Польше во всю бушевал огонь новой идеи национализма. Из страны высылались, а иногда и посмертно все те, кто не подходил под образ поляка, который пропагандировался новым правительством. Украинцы, русские, молдоване, цыгане и прочие этносы покидали Польшу в очень ускоренных темпах. Кто-то сам, кого-то высылали. Иногда в цинках. А потом, начался сущий Ад. НАТО отреагировало очень быстро, но это уже мало чем помогло. Поляки вошли в западную Украину и начали возвращать земли, которые были ихними еще при царе Горохе, а если быть точнее то до первого раздела Польши. Украина, с её в конец одряхлевшей армией и внутренними проблемами не могла отбросить интервента обратно в ту дыру, из которой он вылез. Сопротивление она могла оказать, но очень вялое. Россия, большой брат, повела себя как при Петре. Проще говоря с вершины своей газовой трубы смотрела на всё это и тихо наводила боеголовки в сторону Варшавы .На всякий пожарный. Америка, с которой у земли сала были тоже хорошие отношения, решила подождать, а потом уничтожить того, кто останется после этого и победно завершить войну своим ударом демократии на танковой броне.
Пока дяди и тёти в Европе ужасались и грозили Гаагским трибуналом, поляки уже были возле Киева. Такому быстрому продвижению способствовало то, что местное население западных областей, вспомнив своё УПА-шное прошлое, взялось за старое. И тут Европа всполошилась. Наш канцлер в обнимку с королевой-матерью прыгали возле трибуны и орали, что этому всему скоро прейдет конец, мол мы погасим новый огонь национализма и прочее в этом духе. И понеслось…В горнило войны начали бросаться войска. А поляки, понимая, что Европа это так не оставит, превратили свою границу в подобие линии Мажино. Только та практически не понадобилась, а эта выполняла все свои прямые функции. Каждый город мы брали с большими потерями. Авиация и артиллерия нам помогали плохо. Прорыв этой линии обороны дался нам очень большой ценой жизней. За три месяца боев, мы были так далеко от Варшавы, что она казалась нам таким далёким местом, до которого нам не дойти. Наш наступательный порыв иссяк. Интересно, откуда поляки научились воевать? Может им помогло набраться опыта установление американской демократии в Африке, в которую они сунулись не так давно? Маловероятно. Воевать с неграми это не сложно. Особенно с голыми неграми. Не важно откуда, но они научились. Хотя, когда началась эта вся котовасия в это было сложно поверить. Но когда на фатерлянд начали массово ехать цинки, а не веселые солдаты, мнение о ляхах поменялось. Причем коренным образом. Но это всё не мешало нам верить в то, что война будет очень быстрой. Но мы ошиблись. Очень сильно ошиблись. И цену нашей ошибки мы поняли очень быстро. И нам пришлось расплачиваться за свои ошибки.
Мать вашу! Опять спать не дают!Какой-томолодчик,который вчера строил из себя героя,сейчас лежит с распоротым пузом на бетоне и орет так,что кажется даже черти в Аду должны были его услышать.Зовет маму,всех святых, санитара и прочих.Прости камерад,но они тебе не помогут.Твоя мама далеко,святым на нас плевать с высоты Рая,а санитара убили.Прости.Кто-то из батальона,чем-то похожий на итальянца пытается оказать ему помощь,собрать его кишки,но у него это плохо получается.Крики продолжаются еще минут десять,после чего,опять слышен только дождь на улице и как вода льётся через проломы в верхних этажах.Ну все,отмучался.Еще одна душа полетела в иной мир.Унтер привычным движением отломал половинку от его жетона и прицепил ее на звязку.Связка была внушительных размеров.Там почти вся первая рота 298 батальона.Я сам из второй роты,которую тоже изрядно потрепало,но не так,как первую.Спросите почему это делал не наш унтер?Отвечу вам очень просто-мы нашли только его ногу(к слову говоря правую),в кармане которой лежали его документы.Почему они были там,мы не знаем.По уставу они должны быть в нагрудном кармане.
Опять будят! На этот раз это не умирающий,а звуки очередей и разрывов гранат.Поляки опять пошли на штурм. Так, где же моя G-36? А,вот она!Бегу из комнаты как зебра галопом и занимаю свою точку у окна.Веду беглый огонь по приближающимся людям.Не могу нормально прицелится,так как оптика вся запотела,а коллиматор мне пулей слесло.Вот ведь ирония судьбы…коллиматору хана,а я жив.Но не будем о лирике,вернёмся к насущному.А насущное это экономия боеприпасов.Снабжают нас хреново,люфтваффе терпит потери от польской ПВО и не может нас нормально снабжать.С продуктами,патронами и медикаментами,а тем более с людьми у нас огромные напряги.Но я опять отвлекся.После пятого выстрела,голова одного поляка превратилась в шедевр постмодернизма.Но тут в опасной близости от моей головы завизжали рикошеты.Один рикошет оцарапал лицо моему товарищу Гюнтеру,который начал поносить ляхов всеми матами,которые были ему известны.После чего отправил к праотцам польского офицера. А нехрен высовывать голову в окно. Поляки начали отступать и очень быстро скрылись в пелене дождя и пороховых газов.Наши потери составили пятнадцать убитыми и два легкоранеными.Унтер привычными движениями ходил и собирал жетоны с убитых.Потери поляков мы не знали,но предпологали,что они были больше.Во всяком случае нам этого хотелось.Не прошло и получаса,как они поперли опять.Перли нагло и грамотно.Радист пытался связаться с нашей артиллерией,но не мог.Его голос был хорошо различим в шуме боя.Наверно потому,что он сидел за моей спиной и орал так,что у меня в Баварских Альпах лавины сходили.После того,как я метнул гранату,я потянулся ко второй,но тут в меня что-то вонзилось.Это что-то попало в левое легкое прошив бронежилет насквозь и влетело в стену,которая стояла за моей спиной.Другое зацепило шею и я почувствовал как кровь начинает струиться по телу.Руки стали ватными, места попаданий жгло огнём,а всё тело холодело.Я стал оседать на радиста,который кажется меня не замечал.Я медленно понимал,что это всё,конец.Перед глазами начал проноситься дом,родители девушка и аэропорт базы по Кёльном,из которого нас отправляли.Последней мыслью в голове было то,что я не успел попращаться с дедом,который жил в тихой деревне на Одере и…
Жизнь фельбдфебеля Ёрга Норге оборвалась на 27 году жизни в маленьком польском городке,название которго редко фигуриловалось в документах,а потом было вообще забыто.Ведь там осталась спать вечным сном два батальона мотопехоты: 298 и 461.Об этом немецкое командование предпочитает не упоминать,ведь потерять два батальона это серьезно. Но это будет не единственный прощет командования,пока в нём не заиграет старая,казалось забытая кровь немецких генералов середины ХХ века.
Радист
-Штайн 1!Штайн1! Я Штайн 2! Повторяю!Я Штайн 2! Прием!Прошу нанести удар по квадрату Дора-3! Повторяю! Прошу нанести точечный удар по квадрату Дора-3!Прем Хель вас забери!
Как всегда.Наши САУ молчат.В ответ на мои слова,в рации раздовался только треск помех.А тем временем,пшеки начали массированный обстрел из минометов.Пока мины ложились не слишком близко к нам,но корректировщики корректировали огонь и мины ложились все ближе .Вот два подарка прилетели на первый этаж нашего здания превратив часть стены в воспоминания. Послышались последние крики пулеметного расчета,который отправился в мир иной.Остался только расчет на нашем втором этаже.Черт,патроны жалко ихние.Не сочтите меня циником,но на войне грубеешь и начинаешь ценить такие вещи как патроны которые не удалось спасти,сухие сигареты и спички.Человеческая жизнь отходит на самый последний план.За то время,которые мы находимся тут, мы видели столько смертей,что это не воспринимается как что-то трагическое.Вспоминаются слова тирана коммунизма Джугашвили:»смерть одного человека-это трагедия,смерть миллионов-это статистика.»Во так вот.Но это все мысли. Пока я вызывал нашего бога войны и мало что замечал рядом,на меня что –то навалилось.Это потом я понял,что,а точнее кто это.Это был Йорг Норге,статный фельбдфебель нашей роты.Еще один.А был просто красавцем. Высокий, статный этнический немец-рыжий как солнце.Эк ему шею разворотило.Не дырка,а дырище.Вся левая половина моего лица залита чем-то липким и с металлическим запахом.Этот запах никто из нас не забудет никогда.Приторно-сладкий запах крови,который преследует нас по пятам.От него нет спасения даже под таким сильный дождем.Кажется он витает в воздухе как пелена тумана и от него нет спасения.Сначала от него выворачивало,а потом мы привыкли.Привычным движением смахнув кровь с лица,я продолжил попытки вызвать наших богов,ведь без них нам очень плохо живется сейчас.Боги молчали…Шайзе…ненавижу войну…
Получилось! После долгих попыток докричаться до САУ,у меня получилось.В динамике послышалось:
-Я Штайн 1! Повторяю,я Штайн 1!Слышу вас хорошо Штайн 2! Прием!
-Штайн 1,я Штайн 2! Слышу хорошо,прием! Прошу нанести удар по квадрату Дора-3! Прием!
-Штайн-1, я Штайн-2! Принял!
И началось веселье. Весь квадрат Дора-3 начал превращаться в пепел.Эх,если бы наша артиллерия всегда так работала как сейчас. Цены бы ей не было бы. Ужасающий грохот сотряс воздух, а после и землю.Огненные столбы,град осколков,грохот перекрыли крики поляков.Все тряслось,гремело и ревело так,как и не снилось Ниагарскому водопаду, на котором я успел побывать до армии.К этому никак нельзя привыкнуть.Этот грохот пугает , деморализирует,вытряхивает у тебя все остатки мужества и смелости,которые в тебе еще есть. Он превращает тебя в организм,который ничего не может предпринять.Я не мог это видеть,ведь сразу же после подтверждения упал на пол, открыл рот и заткнул уши, чтобы не потерять остатки слуха. За стеной творился ад.Казалось,что сама приисподня разверзлась тут.А потом резко наступила тишина.Тишина,которая отдавалась сильным звоном в ушах, тишина, от которой хотелось залезать на стены,бегать и кричать.Но она была желанна для нас в тот момент.Я переполз через тело Норге и выглянул в окно.То,что я там увидел,обрадовало и ужаснуло меня одновременно.Целый квартал города был уничтожен.Что-то горело,повсюду были воронки от снарядов, обломки бетона и кирпича.Как не накрыло нас,ума не приложу.Когда снаряды начали рваться,я подумал,что сейчас прилетит шальной снарядец и все.И нас как не бывало.Но нет,видать за меня дома крепко моляться,что я еще живой.Постепенно треск пожаров смешался с шумом дождя и уже был слабо различим.Я попытался связаться с САУ,чтобы поблагодарить их,но в рации были опять все те же помехи.Опять передышка.Кратковременная,но передышка для нас.Я достал из-под бронежилета свои самые дорогие вещи на этой чертовой войне-сигареты,спички, фотографии жены и ребенка.Вы спросите,почему у меня нет фото родителей? Я из детдома.Сирота.Родителей своих я не помнил вообще.Да наверное и не знал. Первые воспоминания о сознательной жизни-детдомовские комнаты и учебные классы.Еще тогда,в глубоком детстве,я осознал, что хочу связать свою жизнь с армией.И начал готовить себя к этому. Все свободное время я торчал в спортзале.Но и пытался не запускать образование.Вроде как у меня это получалось, ведь на меня не жаловались учителя.После детдома,я захотел пойти в реальное училище,чтоб получить хотя-бы среднетехническое образование. Но на пороге училища,перед экзаменами, я передумал и подался в университет.Поступил я от балды на физико-математический.Такого я от себя не ожидал.Обучение казалось длинным,но всю дорогу меня не покидала мысль,что я не тем занят. На последнем курсе,я встретил ее.Красивую,статную Лору Ейнштайн.Начался бурный студенческий роман,который перерос в свадьбу и красавицу дочку Берту. После свадьбы,я пошел и подписал контракт.И начались мои приключения.Успел побывать в паре горячих точек мира,заработать два ранения и погореть в Динге.По причине ожогов, меня хотели коммисовать,но я упрасил оставить меня в армии.А потом,началась эта бойня.А сейчас, моя ненаглядная брюхата сынишкой Максом, которого мы ждем с нетерпением.Но вот увижу ли я его? Нет,что я себе такое думаю? Конечно увижу,как же иначе?! Вот только бы дожить до этого момента.
На сегодня,поляки решили нас не трогать. Ночью мы выставили охранение и тихо спустились на первый этаж,забрать жетоны и посмотреть, остались ли какие либо боеприпасы. На сколько это было возможно, мы тихо спустились на первый этаж. Школьный холл встретил нас до боли знакомыми картинами.Обгорелые стены,кирпичная и бетонная крошка, позеленевшие гильзы. После этой красоты, мы увидели треснувшую каску с кровью внутри и чем-то подозрительно напоминающим мозги.Потом были гильзы,гильзы и всякий хлам, который не поддавался идентификации. А потом,мы увидели наш пулеметный расчет.Точнее то, во что они превратились. Первый, сначала не поддавался внешней идентификации,по причине потери половины головы. Это был Гельмут Фенцрих из второй роты. Узнали его по обручальному кольцу.Теперь и его жена стала вдовой. Вторым номером бы Клаус Рихерхофен,австриец,который за 10 лет проживания в Германии,так и не избавился от тирольского акцента.Веселый был парень,компанейский.Любил покутить с размахом гусаров царской армии,но в отличии от них знал меру. Его шея висела на обрывках сухожилий,а так был почти целый. Жетоны были целы,а вот с боеприпасами оказалось худо. Наши поиски увенчались двумя гранатами и полупустой пачкой мокрых сигарет.Остальные боеприпасы были уничтожены взрывом мины. С этим добром, мы тихо пошуршали наверх.В это времы далекая пулеметная очередь разрезала тишину ночи,которая полностью вступила в свои права и дала нам редкий, ночной,пусть не спокойный но сон.Сон,который не давал забыться,выспаться и скинуть все происходящее с себя как наваждение,как кошмар,который приснился после просмотра фильма ужасов по кабельному.Но ему это было не под силу.
Наступило утро.Серое,холодное,промозглое, сырое.Будильником для нас стал взрыв первой мины.И понеслось опять.Ляхи не жалели боеприпасов и долбили нас с не свойственной им точностью.Мины ложились все ближе и ближе,попали по первому этажу, одна залетела с приветом к нам.Грохот,жар и ужасный звук взрыва сотрясли наш этаж.После взрыва отчетливо стали слышны крики раненых. 5 человек отправились в лучший мир.Двоим из них повезло(если можно так сказать), они погибли моментально,не успев почувствовать боли.Трое мучались от потери крови.Мы попытались их перевязать,но это было напрасно.Один умер от болевого шока почти сразу, первый номер пулемета держался за живот, из которого вылезли все кишки, а последний кричал минут десять.Этот крик ужасен.Крик,в котором компилируется боль, страх и отчаяние умирающего.Этот крик режет как ножом по мягким тканям цепляя кости, как будто, кто-то над ухом водит мелом по стеклу. На зубах чувствуется горелый порох, пахнет паленым мясом.Утро началось продуктивно,но не для нас.
В течении дня,поляки не предпринимали атак,только обстреливали нас из минометов.Наше здание,которе по-моему в прошлом было школой, постепенно превращалось в руины.Нас оставалось все меньше и меньше.Эти гады решили не тратить на нас человеческие ресурсы,а закидать нас чемоданами. К вечеру,обстрел закончился.Нас осталось так мало,что мы больше походили не на героическую армию, которая сражается за правое дело, а на жертв геноцида.Мы были худые,осунувшиеся,с почерневшими и распухшими конечностями и лицами,но мы продолжали держаться.
Трупов собралось такое количество,что мы решили их сжечь, чтоб не помереть от заразы.Католики сначала воспротивились таким действиям,мотивируя это тем, что тогда ихние души не попадут в рай. После короткого разговора далеко не в богословском тоне,они заткнулись,понимая,зачем это делается. Ежели Бог есть на небе,то он поймет нас и примет наших павших товарищей в свои объятья. Ежели нет,то он не Бог…
Итак, нас осталось пятнадцать человек. Мы были измождены,больны и полны невыносимого желания свалить из этой ненавистной нам страны. Но все эти естественные желания боролись с нашим солдатским долгом, желанием отомстить за все проклятым пшекам устроив им кровавую баню. Мы знали, что где-то рядом, примерно в километре от нас, находится смешанная рота.Но связи с ними не было никакой опять же. Мы не знали сколько их, где они конкретно и живы ли они еще. Наш унтер, решил вырываться отсюда, пока нас тут окончательно не перебили. Собранные боеприпасы и оружие которые у нас имелись, поделили поровну. Получилось не густо. Тысяча патронов к G-36, пять гранат и триста к пулемету. Времени на долгую подготовку у нас не было и мы выдвинулись немедленно. Быстро спустившись по лестничному пролету, мы двинули в предполагаемом направлении. Двигались максимально быстро и тихо, насколько это было возможно. Пока нам это удавалось. Пройдено одно здание, второе, третье…Потом, мы потеряли им счет .Мы двигались прислушиваясь к звукам города, ища голоса поляков и какие-то признаки наших солдат. Очень скоро, мы нашли их признаки. Но они бы не утешительными. Пять трупов, которые наверно пролежали уже с месяц. Как ни противно было, но нам пришлось их обыскать на наличие патронов. Разжились мы еще двумя магазинами. Итого еще плюс шестьдесят патронов в копилку. Дальше перед нами предстал остов фухса, весь в следах от крупнокалиберного пулемета.Наверно ляхи использовали советские БРДМ-ы. В него мы не заглядывали, а двинулись дальше в неизвестность.
Через пол часа мы наткнулись на канализационный коллектор, вход в который был разворочен воронкой от снаряда. В люк полетели химические фонари.Глубина оказалась не очень большая, да и почти все скобы были целы. Но где-то рядом раздалась автоматная очередь и четкие команды на немецком. На вскидку- метрах в ста от нас. Мы быстро понеслись на звуки боя. По звукам боя и голосам, мы вышли полякам в тыл. Их оказалось тридцать харь, которые атаковали хорошо укрепленный магазинчик. Под шумок, мы начали их устранять. Через десять минут бой был окончен. На всякий случай мы укрылись за стенами и начали кричать:
-Бундесвер!!! Бундесвер!!!. Из магазинчика донеслось:
-Кто такие? Отвечайте! Подразделение!
-298 батальон мотопехоты!
-Быстро к черному ходу! Смотрите под ноги! Мы тут малость заминировали территорию. Смотрите не подорвитесь!
Мать вашу! Мы нашли своих, а тут еще есть возможность подорваться на своих же минах! Меня такая радость не прельщала. Насколько это было возможно, мы быстро добежали до магазина. Внутри сидели 10 глубинников, которые были так же рады нас видеть как и истовые католики второе пришествие Христа. На вопросы как они тут оказались, они отвечали немного уклончиво, виляли и уходили от разговора. Но увидев пленного в углу, который ругался на чем свет стоит не только на польском, но и на еще двух языках, мы поняли, что они тут делают.
